Первый российско-югоосетинский общественно-политический форум вызвал серьезный интерес российских средств массовой информации. Причем, целый ряд изданий представляли хорошо известные всем авторы, которых знают и уважают в Осетии и которые разбираются в проблемах региона не хуже многих должностных лиц. Именно этим и ценно, например, интервью Марины Перевозкиной, которой удалось разговорить героя войны в Южной Осетии генерала Баранкевича и прояснить для общественности ряд важных обстоятельств, связанных как с боевыми действиями, так и с тем, что предшествовало им и что последовало после войны.

Второй осетинский фронт генерала Баранкевича

Герой обороны Цхинвала бросает вызов президенту Кокойты

Марина ПЕРЕВОЗКИНА,

«Московский комсомолец», 12 октября 2009 г.

Фото: Игорь ДЗАНТИЕВ

На прошлой неделе в Москве собрались южные осетины. Собрались они для того, чтобы ругать свое правительство. И есть за что: на носу зима, а новые дома взамен разрушенных войной не построены. Правительство не осталось в долгу и через свои СМИ обвинило критиков в прогрузинской ориентации. Хотя грузинские СМИ на форум допущены не были, а вел собрание российский офицер Анатолий Баранкевич, который в августе 2008 года лично жег грузинские танки на улицах Цхинвала. Бывший министр обороны и секретарь Совбеза Южной Осетии.

«МНЕ ПОСТОЯННО СТАВИЛИСЬ ПАЛКИ В КОЛЕСА»

- Анатолий Константинович, чем можно объяснить тот факт, что вы сегодня ведете первый форум юго-осетинской оппозиции?

- Ко мне обратились представители партий и общественных движений Южной Осетии. Они попросили меня вести это мероприятие. Сказали: между нами есть разногласия. А ваша кандидатура всех устраивает. Мне пришлось согласиться.

- Кстати, вы гражданин Южной Осетии?

- Кстати, да.

- А в чем задача этого форума?

- Это сигнал SOS. Россия спасла Южную Осетию от грузинской агрессии. Теперь ее опять надо спасать: от гуманитарной катастрофы, от беспредела, который там творится.

- Неужели дела так плохи?

- А как вы думаете? После ухода из Минрегионразвития я молчал почти год. Но сейчас дело дошло до того, что идет вторая зима, а практически ничего не сделано. Люди без жилья, в тяжелейших условиях. Единственное, что там сделано - построен Московский микрорайон. Но его Москва строит на свои деньги. Заслуги руководства Южной Осетии в этом нет никакой. Правительство республики должно восстанавливать то жилье, которое было разрушено в ходе войны. За год с лишним из этого разрушенного фонда не сдано в эксплуатацию ни одной квартиры. Только подремонтировали фасады зданий и сделали крыши, которые потекли зимой. Всю систему жизнеобеспечения: электричество, водопровод, газ - сделало российское МЧС. Нынешнее правительство не способно организовать восстановление республики. Уверен, что за лето для этого имелись все возможности. Мне каждый день звонят из Южной Осетии, просят помочь. Сколько можно издеваться над народом?

- Вы так близко принимаете к сердцу проблемы Южной Осетии? Ведь вы не осетин. Вы - российский офицер, которого руководство республики пригласило на должность министра обороны, чтобы создать боеспособную армию...

- Я считаю Осетию своей второй родиной. Почти 5 лет я там провел, все происходило у меня на глазах. После войны я буквально не мог пройти по Цхинвалу, люди тащили к себе домой, все хотели угостить, поговорить, сказать спасибо. Я очень ценю такое отношение людей ко мне. И мне больно видеть, в каком положении они сейчас оказались.

- А почему вы в таком случае покинули республику? С поста секретаря Совета Безопасности Южной Осетии вы ушли сами, или вас вынудили?

- Я ушел сам. Причина - разногласия с президентом и его окружением.

- Когда они начались?

- Они начались еще до войны. Я приехал в республику в июне 2004 года. Тогда назревала агрессия со стороны Грузии. Численность нашей армии на тот момент не превышала тысячи человек. Техники и вооружений не хватало. Организация была на низком уровне. Первое, что я сделал - завел учет оружия. Его не было вообще. Не было комнат для хранения оружия, каждый держал его у себя дома.

Благодаря проделанной работе в августе мы дали достойный отпор агрессии. У нас погиб один военный - Гена Санакоев, который раненый попал в плен, где его забили до смерти. Были погибшие среди гражданского населения. У Грузии были очень большие потери. По некоторым данным, до ста человек. К тому времени численность нашей армии уже была более 5 тысяч человек. Я был министром обороны до 2006 года. За это время армия была сокращена до 3 тысяч человек. Перед моим уходом готовилось новое сокращение. Это было решение президента. Чтобы показать всему миру, что мы не хотим войны.

- А почему вас из министров обороны перевели в секретари Совбеза?

- Возможно, тоже сыграла роль ревность со стороны президента. Может, народ ко мне слишком хорошо относился. Меня сменил Лаптев, который начал военную реформу, но не довел ее до конца. Армия была полностью дезорганизована. На смену ему в 2008 году пришел Василий Лунев. Но он не успел до начала агрессии восстановить все то, что было разрушено.

За все то время, что я был секретарем Совбеза, меня не пригласили ни на одно совещание, где собирались силовики. Я полностью игнорировался. Мои предложения никогда президентом не утверждались. Между тем работа по подготовке к отражению агрессии шла из рук вон плохо. Даже не был составлен план обороны Цхинвала. Мне пришлось его делать второпях буквально за день до нападения. Я видел, что война вот-вот начнется. За неделю до агрессии собрался актив республики. Я там выступил и сказал: неужели вы не видите, что происходит? А я, секретарь Совбеза, полностью отстранен от работы. Меня там все поддержали, и президент был вынужден меня наконец привлечь. Но постоянно ставились палки в колеса.

- В чем конкретно это выражалось?

- Например, 6 августа мне нужно было выехать в Ростов, чтобы организовать взаимодействие с теми силами, которые могли бы прийти нам на помощь в случае агрессии. Президент прекрасно это знал. У меня сломалась служебная машина. Я попросил машину госохраны, он мне ее не дал. Тогда я договорился с одним из сотрудников госохраны, что он мне даст свою частную машину. Но президент и эту машину запретил мне давать. Встреча у меня должна была состояться в Ростове в 8 утра, время было ограничено. В конце концов премьер Морозов и председатель КГБ Атоев помогли мне найти машину. Я еле успел.

Непосредственно перед началом боевых действий я предлагал объявить мобилизацию, хотя бы в пределах Цхинвала, чтобы людей вооружить, поставить им задачу. Но президент это отверг. Он также был против эвакуации женщин и детей, говорил, что этим мы спровоцируем грузин. На эвакуации настоял глава правительства Юрий Морозов. Если бы людей не вывезли, потери были бы огромные.

«В ПЕРВЫЕ ЖЕ МИНУТЫ ВОЙНЫ БЫЛО СОВЕРШЕНО НАПАДЕНИЕ НА ШТАБ МИРОТВОРЧЕСКИХ СИЛ»

- Какие были признаки того, что Грузия готовит нападение?

- Перед началом масштабных боевых действий Грузия захватила несколько господствующих высот вокруг Цхинвала. 7 августа выдвигались колонны, разворачивались артиллерийские дивизионы, выводились на огневые позиции системы залпового огня. Все это видели военные наблюдатели ОБСЕ, которые покинули город накануне агрессии, во второй половине дня 7 августа.

- Даже мне, человеку невоенному, очевидно, что республика оказалась плохо подготовлена к войне. Почему, например, не были оборудованы бомбоубежища для населения? Почему не было запасного командного пункта?

- Об этом надо спросить у верховного главнокомандующего. Когда я был на посту министра обороны, готовился запасной командный пункт под редакцией. С моим уходом эта работа была прекращена. В результате у нас был всего один командный пункт под парламентом. В Джаве тоже ничего не было организовано, по идее запасной командный пункт должен был быть и там. Все наше тяжелое вооружение было выведено в район Джавы. За этим строго следили наблюдатели ОБСЕ, которые работали только на Грузию и вели разведку. Не случайно в первые же минуты войны грузинские снаряды уничтожили узел связи в штабе миротворцев, который обеспечивал закрытый канал связи с Москвой. Кто знал координаты? Грузинские миротворцы - раз, наблюдатели ОБСЕ - два. В это же время снаряды упали прямо на казармы осетинских миротворцев на территории штаба в Нижнем городке. То есть в первые же минуты войны было совершено нападение на штаб Миротворческих сил. Вы же очевидец всего этого.

- А миротворцы вступили в бой с грузинскими войсками?

- Никто не вступал там в бой. Как они могли вступить в бой со своим стрелковым оружием, когда по городу наносились артиллерийские и ракетные удары? В Верхнем городке БМП миротворцев вышла навстречу грузинским танкам с поднятой вверх пушкой, чтобы их остановить. Танки расстреляли БМП. Там остался один раненый миротворец, грузины подъехали и добили его. Далее вы знаете, что случилось с российским батальоном, который был расстрелян из танков и артиллерии.

- Где вы были, когда началась атака на город?

- Я только что пришел к себе домой, услышал разрывы и побежал на командный пункт. Арессия началась в 23.36. Я до этого весь день говорил: война будет, она неминуема. Но меня никто не хотел слушать. После того, как Саакашвили объявил перемирие, многие успокоились. Президент сказал, что ничего не будет. Вечером 7 августа он пришел в роту ополченцев, которая должна была прикрывать вход в город со стороны Тбета, и сказал: все нормально, расходитесь по домам. Как раз с этого направления и вошли в город грузинские танки.

- Когда и при каких обстоятельствах президент покинул Цхинвал?

- В ночь с 7 на 8 августа мы все находились в бункере под парламентом. Сначала я попросил президента отправить в Джаву Юрия Морозова. Потому что в такой ситуации президент и глава правительства вместе быть не должны. А то попал снаряд - нет ни президента, ни премьера. Задача Морозова в Джаве была в том, чтобы организовать взаимодействие с МЧС, встречу добровольцев, эвакуацию раненых и беженцев. Президент сам ставил ему эти задачи, и Морозов с ними справился. Обвинять его в дезертирстве просто не по-мужски.

Около 2 часов ночи президент встает, говорит: «так, прокурор со мной, замминистра обороны со мной», взял часть своей госохраны и убыл в Джаву. Ничего не объясняя. Как потом оказалось, он поехал туда мост охранять, на который никто не нападал и не планировал. И я его потом увидел в Джаве только 10 августа.

Вслед за президентом в Джаву уехало высшее и среднее звено Минобороны: командиры батальонов, начальник артиллерии и прочие. То есть люди, которые непосредственно должны были организовывать боевое сопротивление. Министр обороны был на месте, но что он мог сделать один? Город отстояли простые парни, брошенные своим руководством, с тем минимумом оружия, которое они имели.

«НИ ОДИН РОССИЙСКИЙ СНАРЯД НА ЦХИНВАЛ НЕ УПАЛ»

- Что делали те, кто остался в городе?

- Вы свидетель того, что потом случилось. 8 августа к 11 часам грузинские войска дошли до центра города. Танки повернули к Нижнему городку миротворцев. В это время я с частью ополченцев находился в городке. Я сказал командующему миротворцами генералу Кулахметову: «Давай займем здесь оборону и будем стоять насмерть». На что он мне ответил, что у него своя задача, он миротворец и поэтому мое присутствие с вооруженными людьми в его штабе нежелательно. Мы вышли и в непосредственной близости от штаба организовали огневые позиции. Танк ехал и стрелял вправо и влево. Но как только выехал на те позиции, с которых мог вести огонь по штабу, его настигла наша кара. Он не доехал до штаба 130 шагов, я считал.

После того, как были подбиты три танка возле штаба, мы собрали всех ребят, которые там оставались, разбились на отряды и пошли зачищать город. К 17 часам 8 августа Цхинвал был нами очищен, только на южной окраине еще остались грузинские подразделения. В 17 часов я с ребятами и с министром обороны вошел в комплекс правительственных зданий. Мы сделали пару звонков по мобильнику, и по зданию тут же полетели снаряды. Может, телефон засекли. Пришлось уйти оттуда.

- А что делал все это время министр обороны?

- Лунев был рядом со мной. Он лично объезжал и собирал всех оставшихся в городе офицеров Минобороны на командный пункт, который мы заново организовали. В ночь с 9 на 10 августа он лично завел в город чеченские батальоны, вооруженные противотанковыми средствами. У нас противотанковые средства уже были на исходе. Они зашли в город со стороны Квернета. При этом Лунев перевернулся на машине, получил травму головы, был весь в крови, но выполнил свой долг. Вы знаете, как передовой отряд генерала Хрулева попал в засаду. Если бы президент Кокойты, который находился в Джаве, лично выдвинулся с этим отрядом и показал дорогу через Квернет, которая была все эти дни свободна, то той трагедии, когда погиб майор Ветчинов и многие другие ребята, не произошло бы. Президент и его окружение точно знали, что дорога через Квернет чистая, потому что они сами выехали из Цхинвала именно по этой дороге. Когда российские войска утром 10 августа заходили в Цхинвал через Квернет, боестолкновений практически не было.

- Есть люди, которые утверждают, что российская артиллерия и авиация тоже внесли свой вклад в разрушение Цхинвала. Это так?

- Это полная нелепость. Город к вечеру 8 августа был чист от грузинских войск. Ни один российский снаряд на него не упал. Тот, кто так говорит - провокатор. Мы прекрасно видели и слышали, откуда летели снаряды. Там нет на осколках ни одной маркировки, которая указывала бы на принадлежность армии РФ. Никому и в голову тогда не могло прийти, что можно такое выдумать. Российская артиллерия наносила удары только по неоднократно проверенным целям. По позициям, на которых находились грузинские войска. Координаты целей определялись по данным разведки. Просто так никто не мог открыть огонь.

- Некоторые защитники Южной Осетии утверждают, что 8 августа получили приказы без боя оставить позиции в селах Дменис, Хелчуа и других...

- Лично я такого приказа не отдавал и министр обороны тоже. Есть еще несколько странных вещей. Например, очень много мирных жителей погибло при выезде из Цхинвала в ночь с 8 на 9 августа. Перед этим какие-то провокаторы ходили по подвалам и от имени руководства говорили, чтобы люди выезжали через Зарскую дорогу в сторону Джавы. Когда я об этом узнал, то сказал: ни в коем случае из подвалов не выходить, никуда не ехать. Многие из тех, кто поверил провокаторам, погибли.

«У МЕНЯ ЛОПНУЛО ТЕРПЕНИЕ, И Я НАПИСАЛ РАПОРТ ОБ ОТСТАВКЕ»

- Как складывались ваши отношения с руководством республики после войны?

- Президента я впервые увидел в Джаве 10 августа. Я приехал туда, чтобы организовать доставку в город машин скорой помощи. В Джаве стояла колонна этих машин, но никто не мог принять решение о ее выезде в Цхинвал, хотя дорога уже контролировалась нами полностью. Мне пришлось даже применить горячую лексику к некоторым товарищам, чтобы эта колонна начала движение. Старший колонны говорил, что его неправильно поймет руководство. «А ты скажи своему руководству, что Баранкевич приставил тебе ко лбу пистолет и угнал машины», - посоветовал я ему. Одну ходку за ранеными мы сделали, потом вторую. Потом президент на пару часов заехал в Цхинвал и уехал в Москву. Решал там какие-то вопросы. И вернулся только тогда, когда учредили Чрезвычайный Комитет. Я был в нем замом по силовым структурам.

В Южной Осетии после войны воцарилось безвластие. Управления нормального не было. Приходила гуманитарная помощь, ее некому было разгружать. Я вынужден был обратиться к казакам, которые приехали из Минвод. Они в течение трех недель разгружали эту помощь. Я поднял вопрос о том, чтобы заплатить этим казакам. Для этого были средства. Однако и.о. премьера Борис Чочиев заявил: "Я их сюда не звал и платить им ничего не буду". Здесь у меня уже лопнуло терпение, и я написал рапорт об отставке. Мне было стыдно перед этими казаками. Меня просили остаться, но я все для себя решил. С теми, кто бросил республику в тяжелый час, кто не хочет ничего делать, я работать не буду. Почему кто-то целыми днями работает в пыли, в грязи, а кто-то в галстуках и накрахмаленных рубашках интервью раздает, а в 17 часов уходит домой пить вино.

- Как распределялась гуманитарная помощь?

- По ее распределению президент создавал одну комиссию за другой, но все они не работали. Народ был в ярости. Когда мне сказали, что готовится штурм складов с гуманитарной помощью, я вынужден был пойти туда и организовывать работу по раздаче людям продовольствия. Работал с утра до ночи, спал часа по 3. Пришлось собрать депутатов, они составили списки по избирательным округам. Машины приезжали и получали продовольствие на округ. А там уже раздавали. Только мы наладили эту работу, я был вынужден уйти. После моего ухода вся работа развалилась.

- Относительно судьбы гуманитарной помощи ходило много всяких слухов. Утверждают, что она продавалась на рынках Владикавказа и Тбилиси...

- За руку я никого не ловил. Я предлагал, чтобы каждый субъект РФ отчитался, сколько денег и гуманитарной помощи он переправил в Южную Осетию. Потом посмотреть, что прибыло во Владикавказ - там вело учет МЧС. И потом посмотреть, что из этого прибыло в Цхинвал. Но почему-то такое решение так и не было принято.

- А до войны с распределением средств все было в порядке?

- Никто не разбирался, например, куда делся бюджет 2008 года. В нем были выделены деньги для строительства новых домов по улице Миротворцев. Для них уже были расчищены площадки. Сейчас там свалка. Где эти деньги? Все списали на войну. Извините, но ни один рубль грузины не захватили.

А почему вы потом ушли из Минрегионразвития? Ходили слухи, что вас и там достало руководство Южной Осетии...

- В Минрегионразвития меня пригласил Дмитрий Козак, я у него месяц с небольшим проработал помощником. Основное направление у меня было Южная Осетия и Абхазия. Козак планировал назначить меня замминистра. Документы уже были посланы в аппарат правительства. При этом я автоматически становился председателем межведомственной комиссии по восстановлению Южной Осетии. Когда Кокойты об этом узнал, он приехал в Москву и поднял большой шум. Меня пригласил новый министр Виктор Басаргин и сказал: пока нежелательно назначать вас на должность зама. Кокойты - президент независимого государства, мы должны считаться с его мнением. Если хотите, оставайтесь моим помощником и замом председателя МВК. Но я сказал, что не хочу быть свадебным генералом в комиссии, которая ничего не делает. И написал заявление об уходе.

- А что это за заговор с целью смещения президента Кокойты, в котором вы якобы участвовали?

- Это была полная нелепость. Когда я работал в Минрегионе, я пригласил к себе Юрия Морозова, чтобы с ним посоветоваться, что и как лучше сделать. С той же целью пригласил и Альберта Джуссоева, который строил газопровод в Южную Осетию. В это время в министерство прибыл Кокойты, увидел их там. После этого пошли слухи, что мы готовим заговор, чуть ли не десант собираемся высадить и начать наступление на Цхинвал. Да никто не хотел никого тогда смещать. Но сейчас я уже говорю: хватит. Южной Осетией сейчас руководят люди, которые не умеют или не хотят работать. Которые не понимают, что сейчас идет вторая война - за то, чтобы людям создать нормальные условия для жизни. И на этой войне надо жертвовать всем. Пора принимать какие-то решения.